Из коротких рассказов

Училась в нашем классе девочка. Невысокая, с длинными рыжими волосами. Красной розой цвел в волосах огромный бант. Нина была отличницей и держалась от всех немного в сторонке, словно подчеркивала свое превосходство над нами – дочки главного инженера одного из предприятий железнодорожного узла.

Прошли годы. Вот уже и внук мой учится в той самой школе, где когда–то рыжеволосая отличница, прикрыв тетрадку ладошкой, не давала мне списывать контрольную по математике, за что получала я часто двойки.

Однажды вечером внук потащил меня в магазин за какой–то деталью к магнитофону. Магазин готовился к закрытию. Уборщица домывала в торговом зале полы. Разогнувшись, она с недовольным видом глянула на припозднившихся покупателей. В свете яркого электрического огня блеснули рыжие, с проседью, волосы. Время здорово потрудилось над внешностью женщины, но я узнала ее. То была моя соседка по парте...

Встреча

За городом по звонкому от морозца березовому лесу далеко–далеко бежит крепко накатанная лыжня. Вот вылетела она к зеленому, укутанному в белые шубы, ельнику, свернула в бок и помчалась дальше, то ныряя в овражек, то вновь стремительно поднимаясь наверх.

А с другого края леса, пересекая ее, тянется вторая лыжня. Представляю: вот если бы кто–то сейчас бежал по той и по этой лыжне, возможно, и пересеклись их судьбы...

Вечерние новости

Еще совсем недавно она, самая молодая пенсионерка, также сидела на лавочке и, скучая, невольно слушала бесконечные жалобы на безрадостную жизнь, маленькую пенсию, выпивох мужей и сыновей. Уставшие от жизненных испытаний соседки откровенно завидовали тем, кто жил чуть–чуть получше, и у них стремились отыскать какие–то изъяны. Анна Петровна никогда не встревала в их громкую сорочью стрекотню. И если спрашивали у нее, наперебой интересуясь, а что об этом думает она, то зачастую слышали мнение, не совпадающее с общим. Ей никогда не приходило в голову чернить ни в чем не повинных людей, считая, что каждый в этом мире живет как может. Она сама прожила с алкоголиком–мужем тридцать пять горьких лет. И когда того не стало, почувствовала не облегчение, а разочарование от напрасно пролетевших лет. Анна Петровна никогда не высказывала обиду вслух этим громогласным болтливым бабам, уверенная в том, что, собравшись как всегда на лавочке, они ей посочувствуют, а за спиной станут бы говорить совсем другое.

И вот судьба одарила ее, уже не молодую, но все еще полную сил женщину, встречей с Сергеем Ивановичем. Она, как в омут, бросилась, откликнувшись на предложение стать его женой, но долго потом не могла привыкнуть к новому своему положению.

...Щелкнул магнитный замок входной двери, и они с мужем стали подниматься на третий этаж прохладного подъезда. Только тут Анна Петровна с облегчением перевела дух. Не сказать, что недоброжелательные взгляды соседок испортили настроение. Она вдруг поймала себя на мысли, что ей от души их всех жаль, ведь ни одна из них не испытала простого женского счастья, как сейчас она сама...

Соседка

Закончив школу, Николай уехал в город, жил у тетки, учился в школе мастеров, собирался стать строителем. Но свобода сделала свое черное дело. Парень пристрастился к рюмке.

Пелагея, бывало, все глаза проглядит, ожидая любимого сыночка на выходные дни. Пирогов напечет, топленого молочка приготовит. А он все чаще и чаще переступал родительский порог пьяным. Долго, до рассвета, горел в окнах дома неяркий свет. Оглушенный спиртным, заплетающимся языком тот спрашивал у матери одно и то же:

– Кто мой отец?

Пелагея плакала, пытаясь успокоить сына, укладывала спать. Но тот, словно на пружинах, вскакивал вновь. Натыкаясь на лавки и табуретки, бродил по комнате, выкрикивая в лицо матери грубые оскорбительные слова. Вскоре алкоголь брал свое, Николай сваливался где–нибудь на полу, а мать, сцепив от бессилия зубы, сидела в уголочке, не зная, что делать, как жить дальше.

Она давно не видела от сына материальной помощи. Таяли заказы на пошив одежды. Наступило другое время, и люди предпочитали необходимые вещи покупать в магазине. Выпадали дни, когда Пелагея голодала. Глубоко верующая, она когда–то отказалась от пенсии, считая великим грехом получать незаработанные деньги. Но никто и никогда не слышал от нее жалоб на судьбу, она не хотела обременять других своими заботами. Саша с матерью узнавали о бедственном положении соседки по одному им понятному признаку – из трубы домика не вился дымок. И тогда мать складывала в сумку хлеб, немного крупы, масла, сахарного песочка и говорила дочери:

– Иди, Шура, отнеси Пелагее, небось опять есть нечего...

Сын перестал совсем появляться в родительском доме. От переживаний, недоедания Пелагея таяла на глазах. Наступил день, когда она не смогла подняться с постели. Соседи нашли машину и отвезли ее в городскую больницу, из которой она уже не вернулась. нянечка, дежурившая в последние минуты жизни у койки тяжело больной, рассказывала потом, как Пелагея Сергеевна, крепко сцепив зубы от невыносимой боли, не издала ни звука, ни стона, чтобы не потревожить тишины ночной палаты...

Осень

Ветер, как хулиган, шатается среди деревьев. Он безжалостно рвет с веток листья и они, путаясь под ногами прохожих, катятся золотыми потоками по дорожкам и тропинкам куда глаза глядят. А один, большой, кленовый, прилип к моему окну. Словно кто–то приложил к мокрому стеклу широкую добрую ладонь и настойчиво зовет на улицу...

По материалам газеты "Арзамасские новости" - 2006 год