На девятый день войны...

В это время над переправой, наведенной фашистами через реку, закружились самолеты, из-под их крыльев посыпались вниз черные капли. Взрываясь, бомбы вздымали толстые и тяжелые водяные столбы.

Вокруг самолетов, то круто падающих к земле, то свечой взмывающих ввысь, беловато вспыхивали хлопья разрывов зенитных снарядов.

Неожиданно зенитки замолкли. Со стороны Екабпилса, словно выпущенные из туго натянутого лука, вылетели юркие, чуть горбатые «мессершмитты». Вокруг краснозвездных бомбардировщиков закрутилась огненная карусель, и то тут, то там, словно подбитые на лету птицы, стали падать самолеты — и краснозвездные, и «мессер- шмитты». Вот из круговерти самолетов, изрыгающих струи огня, вырвался один бомбардировщик и, дымя левым мотором, потянул к хутору. За ним бросились несколько истребителей. Они быстро нагнали самолет и начали кружиться над ним, пытаясь прижать к земле. Их было пять против одного, и они не стреляли, хотя он хлестал по ним из всех пулеметов.

Вдруг один из истребителей словно споткнулся, и его потянуло в сторону. Клюнув носом, он пошел вниз, к земле. Несколько секунд спустя за вековыми соснами в небо взметнулся огненный столб.

Оставшиеся истребители бросились на одинокий, израненный самолет, обрушивая на него ливень трассирующих пуль. Теперь не стрелял краснозвездный. Он летел безмолвно, словно гордая птица, презирающая кружащее над ней воронье, летел на восток, домой. Неожиданно, словно потеряв ориентировку, бомбардировщик круто развернулся и пошел назад, неумолимо сваливаясь вниз, на дорогу, где скопились машины с автоматчиками. Гулкий взрыв потряс землю.

Айя от страха зажмурилась и прижалась всем телом к земле. Немного успокоившись, она открыла глаза: раскиданные взрывом, ярко горели машины. От них, словно муравьи из потревоженного муравейника, расползались солдаты. Многие лежали неподвижно — они отвоевались.

Перед вылетом командир полка поставил задачу:

— Полчаса назад механизированный корпус генерала фон Манштейна прорвал оборону и мощным броском вышел к реке у Даугавпилса, навел переправу и сейчас рвется к Резекне. Наша задача: разбомбить переправу. Вылетаем немедленно всем полком.

Помолчал, обвел взглядом выстроившиеся экипажи и совсем некомандирским тоном добавил:

 Истребителей для прикрытия не будет...

Глухов и Пономарев подняли свои машины одновременно с командиром эскадрильи капитаном Ивановым.

Матвеичев разумом и сердцем понимал, что врага нужно остановить, обязательно, во что бы то ни стало.

В наушниках щелкнуло, раздался приглушенный голос командира полка:

 Выходим на цель. Прикрывать друг друга. При получении серьезного повреждения из боя выходить немедленно.

Сверкнула серебряной лентой река, перечеркнутая черной тенью переправы, к которой стекались танки противника.

 Приготовились к бомбометанию,— услышал Василий голос командира экипажа.— Штурман, курс!

Алексей моментально ответил.

А вокруг уже рвались снаряды: зенитное прикрытие обрушило на атакующих шквал огня.

Внезапно обстрел прекратился.

 Истребители слева!— крикнул в переговорную трубку Матвеичев.

 Вижу. Заходим на бомбежку. Действуй. С «мессерами» справится Григорий.

Истребители наседали. СБ отвечал пулеметным огнем. Шедший чуть выше бомбардировщик лейтенанта Петра Пономарева как-то неловко завалился, вспыхнул и круто пошел вниз. Но у самой земли выровнялся и, не снижая скорости, врезался в гущу танков, скопившихся перед переправой...

Глухов резко бросил самолет в огненную карусель, что кружилась над переправой. Нет, не зря о Глухове говорили как об отчаянном мастере воздушного боя. Закладывая немыслимые виражи, ведя огонь всеми четырьмя пулеметами, он не давал возможности вражеским истребителям сломать строй еще не отбомбившихся СБ.

Матвеичев первым заметил, как задымил их левый мотор. И в это время Глухов свалил самолет в крутое пике, вышел из боя и взял курс к своему аэродрому. Бомбардировщик шел, прижимаясь к верхушкам деревьев, когда на него навалились пять «Мессер- шмиттов-109». Они наседали, давили сверху, не отвечая на огонь стрелка- радиста.

«Почему они молчат?» — думал Матвеичев. И тут мозг пронзила страшная мысль. Василий глянул на карту — за лесом начиналось ровное поле.

 Командир!— что есть силы крикнул Василий в переговорную трубку.— Ты понял, почему они молчат?

 Понял, Вася, понял,— ответил Глухов.— Не на тех нарвались, не посадят. Григорий, действуй!

Глухов резко рванул самолет вверх, пошел на сближение с «мессером» лоб в лоб. Тот не выдержал у. отвернул в сторону. В это время Григорий Сапа вспорол ему брюхо длинной очередью...

И тут началось... Сколько продолжалась смертельная схватка — двадцать, тридцать секунд или полчаса, никто из экипажа не заметил: патроны кончились, и отбиваться стало нечем.

В наушниках раздался тихий, но твердый голос Глухова:

 Прыгайте, ребята... и прощайте. Иду на таран!

 Прыгать не будем!— крикнул Матвеичев.— Разворачивай на 180!

В экипаже СБ трое, командир один— летчик. Он принимает решения единолично. Но прокладывает курс, намечает точки и время приземления только штурман. И летчик в это время выполняет все указания штурмана беспрекословно. Глухов развернул самолет на 180 градусов.

— Иди вдоль дороги, снижайся! Держи чуть правее, правее! Направляй в центр колонны!!! Бей их, Леша!..

Взрыва они не увидели и не услышали. Его видела и слышала Айя Та- ване. 37 лет спустя она расскажет об этом пионерам, красным следопытам...

На лесной придорожной полянке, недалеко от Даугавпилса, теперь стоит обелиск — крыло самолета. На крыле шесть фотографий, шесть летчиков — экипажи двух бомбардировщиков, повторивших 30 июня 1941 года подвиг Гастелло. На одном из фотоснимков — Василий Михайлович Матвеичев.

Имена летчиков 37 лет оставались неизвестными. Поиском места их гибели занялись латышские ребята, пионеры 2-й средней школы г. Даугавпилса, и комсомольцы-строители, участники Всесоюзного похода по местам боевой славы советского народа. Возглавили розыск председатель группы «Поиск» жительница г. Даугавпилса Ольга Осиповна Кудряшова и учительница средней школы № 2 Раиса Григорьевна Еремеева. С достоверностью было установлено место и обстоятельства гибели экипажей. Следопыты нашли спрессованный, обгоревший шелк парашютов, обрывки горелого флотского сукна, оплавленные дюралевые части самолета со следами красной звезды...

Свято чтут память о Василии Михайловиче Матвеичеве земляки-кулебакчане. Пионерская дружина средней школы-интерната носит имя славного земляка. Недавно в этой школе открыт музей, в котором хранятся личные вещи, фотографии, документы героя. Здесь же лежит горсть земли, привезенная с места гибели Василия Михайловича Матвеичева его родственниками.

И.Ю. Шарыгин