Замужество М.С. Жуковой

Мария Жукова (в девичестве Зевакина) вышла замуж именно в 17 лет, в апреле 1822 г., за губернского секретаря Разумника Васильевича Жукова, который служил в департаменте государственных имуществ, а с 1824 по 1830 г. был выборным уездным судьей в Ардатове. «Молодые люди уехали в Липовку, в поместье матери мужа. Мария Сергеевна, будучи из рода Бутурлиных, слыла в своё время удивительной женщиной. Она собрала в своей ардатовской усадьбе богатейшую библиотеку, современники знали её как печатавшуюся поэтессу, автора известного сочинения «Любовь». Только книгами покойной свекрови и скрашивала свою деревенскую жизнь молодая Жукова. Разумник Васильевич стал уже и отцом маленького Васеньки, но свободное время проводил то за картами в Ардатове, то в театре генерала Шепелева. В соседней Выксе феерическим колесом вертелась развесёлая жизнь. Вот так очень скоро Мария Семёновна узнала, как потом она скажет, «печальную существенность жизни», её дни теперь только и отдавались книгам, сыну Васе, да поездкам к родителям в Арзамас» - писал П.Еремеев20.

Брак не был счастлив и вскоре распался: карты и кутежи муж предпочитал заботам о семье и так запутал свои финансовые дела, что после смерти оставил большие долги.

Возможно, последствия несчастливого брака наложили определённый отпечаток на литературное творчество Марии Семёновны: критики 40-х годов отметили «бледность и частью трафаретность мужских характеров» в её произведениях.

Но вернёмся к повестям Марьи Семёновны. Да, пожалуй, образы героев-мужчин (Занежский, Вельский, Минский) иногда едва намечены, зачастую это просто статисты, присутствие которых необходимо, чтобы дать высказаться автору, но некоторые характеристики даны, хотя и бегло, но рельефно и живо. Например, граф Л., вынесший из своих многочисленных путешествий одни воспоминания о хороших гостиницах, Сергей Антонович, не замечающий, что жена умирает от любви к другому... Ладошин, Иргин или Альмов, — все это меткие иллюстрации к той общей характеристике, которую дает Жукова: М.С. Жукова даёт достаточно ироничную характеристику мужчинам, и она не одинока в своей оценке. Вспомним хотя бы разговор из соллогубовского «Тарантаса».

Нет никаких указаний на то, где провела Жукова время с 1830 по 1837 гг. Вероятно, она тогда была в Петербурге, жизнь которого хорошо знала. Между тем, это был важный период, привнесший в её жизнь много перемен. «Прошедшая моя жизнь вся — чувство и мечты», говорит в «Провинциалке» Катя, окунувшись в столичную жизнь. То же самое может повторить про себя и Мария Семёновна. В эти годы от мечтаний и жизни в провинциальной глуши пришлось обратиться к «печальной существенности». Жукова иногда так увлекается в порыве «высказаться», много раз передуманные, назревшие мысли так неудержимо рвутся наружу, что она порой высказывает их устами, кажется, не совсем подходящих героев. Пессимизм, который у неё самой, много пережившей, является результатом «ума холодных размышлений и сердца горестных замет», кажется несколько искусственным, когда о 17-летней Марии («Медальон») автор говорит, что «она перестала требовать от людей искреннего чувства». Это настроение неоднократно возвращается в особенности в повестях 39-40 годов: так же мрачно настроена Лиза в «Самопожертвовании». Особенно интенсивно оно в «Черном Демоне», но нигде нельзя угадать конкретных причин, вызвавших его у автора. В «Черном Демоне» завязке придана таинственность: героиню Серафиму в детстве прокляла деревенская колдунья. Серафима только что вступает в жизнь и жадно ждет её утех, когда в ней просыпается холодный рассудок, во всем сомневающийся, все подозревающей. Как осколок кривого зеркала злых троллей, попавший в глаз Кая из сказки Андерсена, этот «Черный Демон» подстерегает ее повсюду. Как цветы, срываемые этим беспощадным спутником, вянут и гибнут молодые мечты героини.

До известной степени эту разочарованность следует, конечно, считать данью времени. Интересно отметить в этой же повести чисто романическую черту характера героини: «горе, радость, испуг, — словом, всякое впечатление овладевало душою моею так, что не оставляло места другому чувству». Весьма вероятно, что эта же черта характера была свойственна автору, в особенности в молодые годы. Не даром она с горечью говорит в «Провинциалке»: «для чего у нас сердца больше, чем рассудка? Для чего страсти говорят громче, чем он?». Но, несомненно, эта разочарованность имела и реальные основания в жизни писательницы. Чтобы убедиться в этом, достаточно сопоставить некоторые духовно-эстетические взгляды Жуковой, в особенности в начале её литературной карьеры, и действительность, с которой ей пришлось мириться. Завесы над этой действительностью для нас все-таки до известной степени приподняты. Надо помнить, что Мария Семёновна принадлежит к тому же поколению, что и Татьяна Ларина, и жены декабристов. Ей свойственны высокие и чистые порывы любви и преданность чувству долга; однако сознание ограниченности возможностей женщины как социально-экономическими условиями эпохи, так и многовековыми традициями, косными представлениями о роли и месте женщины в обществе, культуре, искусстве действует на писательницу крайне угнетающе.

М.С. Жукова допускает возможность любви замужней женщины к другому мужчине, но для неё нет новой жизни с новым избранником. Ответ Татьяны Онегину для неё непреложный закон, а женщина, преступившая его, не имеет права на счастье, для неё нет более места в жизни — она должна уйти. Так платят за свою любовь героини её повестей Франческа, Лауретта, Полина.