Встречи в педагогическом. Александр Проханов. Часть 9

И последний аспект - очень важный, интересный и мучительный - это то, что я условно называю двоевластием. Это существование в России двух центров власти: Путин и Медведев. Два эти центра власти сначала выглядели бутафорски, мнимыми в первые месяцы или в первый год медведевского президентства. Но чем дальше, тем больше эти центры власти становятся автономными, более того, конфликтующими. И в разрыв этот, образующийся между путинской эрой, путинской командой и самим Путиным и медведевской эрой, медведевской командой, медведевскими тенденциями, приобретает всё более острый, а может быть, даже трагический характер. Потому что все события последнего времени, какими бы они ни были отдалёнными от Кремля, так или иначе, трактуются как формы конфликта.

Ну, например, последний суд над Ходорковским. Либералы говорят, что этот процесс контролировался премьер-министром, его заявление о том, что «люди, чьи руки в крови, должны сидеть в тюрьме», было сделано ещё до конца процесса и тем самым определило ход этого процесса. Медведев - небывалая вещь! - в Екатеринбурге, когда чествовали Ельцина, в очень осторожной форме сказал, что он готов предоставить нашим правозащитникам - Асеевой, «Мемориалу» и прочим либеральным кругам правозащитным - результаты этого процесса на экспертизу. Т.е. он, Медведев, правовед, усомнился косвенно в правильности этого решения и готов это решение подвергнуть анализу и сомнению. Это по существу - контрпутинская акция. И совсем недавно эта судья Васильева, - знаете, да? - которая сделала заявление, что суд, вынесший приговор Ходорковскому, это решение принял сверху, оно было ему навязано, судья Данилкин получил все указания из городского суда. Вот такое выступление - это тоже свидетельство того, что суд, пропутинский суд, суд силовиков, является неправым судом, неправедным судом, и это деяние вызывает симпатию, вызывает поддержку близких к Медведеву кругов либеральных. Поэтому этот конфликт нарастает, а к концу 11-го года, к выборам 12-го года он может превратиться в острейший политический конфликт.

Двоевластие для России кончалось всегда катастрофой. Все смутные времена России выплывали из двоевластия. Например, двоевластие Ельцина и Горбачева - оно кончилось катастрофой для страны, двоевластие Николая Второго и Думы кончилось трагично, двоевластие Временного правительства и Петроградского Совета кончилось трагически. Во время первой Смуты было двоевластие и даже троевластие. Я боюсь, чтобы в этот зазор, который раскрывается, который разверзается между этими двумя центрами власти.

Говорят, что Путин должен уйти, что нет ему обратного хода в политику - на него оказывается беспрецедентное давление. Будет ли он биться за власть, будет ли он сражаться за этот пост, будет ли он отстаивать тех людей из силовой команды, которая идёт за ним следом? Или он поступит, как наши силовики, как гэкачеписты? Имея армию, имея КГБ, имея мощнейший потенциал военной интеллигенции, они сдали страну без боя, позорно, что даже эти демократические гвоздики, которые втыкали в жерла танков, победили волю генералитета - и Язова, и Варенникова в том числе. Или при Ельцине, когда были срезаны в одночасье такие люди, как Сосковец, как Барсуков, как Коржаков, вообще вся силовая группировка была... Ее взяли, вычеркнули, вышвырнули на помойку истории. И сегодня силовой блок - такие люди, как сам Путин, как Сечин, как Бортников и Патрушев, как и Устинов, бывший генпрокурор, они молчат, они не отбиваются. Возникает ужасная двусмысленность, и в этой двусмысленности люди не понимают, кто же страной правит и кто будет, действительно, следующим человеком. Начинается бегство: от Путина к Медведеву перебегают политики, перебегают звёзды шоу-бизнеса, как это сделала Волочкова или Буйнов, перебегают генералы, перебегают чиновники, и это тоже одна из острейших проблем нашей внутренней жизни.