Помню и люблю... Галина Основина. Часть 12
Заведовала кафедрой доцент Ольга Ильинична Александрова. Человек неординарный, не всегда легкий, но талантливый, умный, заставляющий какой-то силой стремиться за ней. Эту своеобразную «соревновательность» я, по крайне мере, испытывала постоянно. И как потянуло меня к ней, когда во время одного из застолий вдруг начали мы читать стихи: многое оказалось общим, но... Уже позже на одной из московских конференций я с волнением прочла в записке ее сожаление об этом помешавшем нашему сближению «но...». Записка по моей страсти ко всякого рода «уборкам» не сохранилась, о чем очень и очень жалею.
Настоящими «радетельницами», хозяюшками нашей кафедры и всего, чем она располагала (огромная картотека, фонды, работы студентов и кафедралов), были лаборанты - Галина Федоровна Казакова и Валентина Николаевна Старчикова.
Галина Федоровна обладала тонким чувством родного языка, кроме всего прочего. Это она показала нам как-то сказку своего сынишки, обогатив, например, мой дидактический материал. Сказку я запомнила наизусть. Вот она.
Забралась кошка в синичово гнездышко. Испугался синичок, заплакал. Прилетел синичов папа. Клюнул кошку в глаз - глаз распух. Прилетела синичова мама, клюнула кошку в нос - нос распух! И пошла кошка домой вся пушистая!
Какое богатство речевого и языкового материала!
Где теперь этот маленький автор? Рассказывает ли он свои новые сказки внукам, правнукам? Как сложилась его судьба, не знаю. А сказка служила мне верой и правдой всю мою жизнь преподавателя.
Кафедра была дружной. Не припомню ни одной склоки, скандала. Сближала страстная увлеченность любимой работой. Были очень серьезные, в пух и прах разносимые статьи коллег, вновь разрабатываемые курсы... Раз досталось мне. Поплакала: форма критики не устроила; поняла, что критика был безмерна («За такую переработку, если б ее можно было осуществить в течение-то месяца, - Сталинскую премию дали бы», - защитила заведующая кафедрой), и успокоилась. Дружба и взаимное уважение сохранились, хранятся и по сию пору в наших душах. Критиковала Лидия Ивановна Фролова - один из ближайших друзей нашей семьи. Из своей далекой Сибири она не раз навещала нас в Ярославле. Торопливо! Фото на память, а сама уже на пути в Москву.
Сближали наши досуги. В Арзамасе по театрам не разбегаешься. Но зато вокруг арзамасско-горьковские любимые березовые рощи, без подлеска, не мусорные, изобилующие белыми грибами, осиновые Чуварлейки (деревня), где на черном влажном месте - яркие головки подосиновиков. Я творила, возражая Игорю Григорьевичу Бордею: «Никакие Соловейки (деревня) не заменят Чуварлейки».
А прозрачные, просторные озера!..
Наши грибные походы сменялись рыбалками. Экзотичными, неожиданными, что называлось у нас «зигзагами». Веселое застолье вдруг среди ночи, по чьей-то (чаще Фроловской) причуде сменялось «выплеском» на озеро. Собрав по пути картошки, разводили костер. Не выдержавши ночной прохлады, росы, были завертываемы в коврики, подстилки. Лежит такой «рулон», не шевелится, покуда ароматом картошки не потянет. От города далеко - можно попеть, пошуметь!
На рыбалке главой был ректор и в основном старшее поколение. К сожалению моему, мой любимый муж всегда за кадром, ибо фотографирует. В кадре на сей раз неожиданно разразившийся ливень. По берегу мечется Станислв Евгеньевич Шаталов, за ним, собрав брошенное им барахло, мчится Верочка Михайловна (жена). Все под машину, переждать поток воды... Неописуемо!
С четой Востоковых - Ниной Степановной и Виктором Гавриловичем (по возрасту они ровесники мои родителям) - мы оказались связанными почти родственным узами. Заботясь о судьбе дочери, мужа которой (полковника) переводили в Ярославль на новое место службы, Нина Степановна писала в одном из писем: «Приедете в Ярославль, найдите Основина: у него хобби - устраивать всех на работу». И верно: до недавнего времени их внук Алексей Геннадьевич Лисицын работал на нашей кафедре в МПГУ им. В.И. Ленина, отлично защитил кандидатскую диссертацию, готовит докторскую.
