Помню и люблю... Галина Основина. Часть 8

Благодарная память сохранила имена ряда известных профессоров, читавших в то время курсы в МГПИ им. В.И. Ленина - Николай Николаевич Прокопович: он был моим научным руководителем; Иван Григорьевич Голанов: лекции всегда насыщены фактами живой, «сиюминутной» морфологии, почерпнутыми чутким ухом профессора по пути работу (в трамвае, метро и просто на улице) и тут же истолкованными нам, часто недостойным слушателям, но этот опыт пригодился мне при описании одного из типов односоставных предложений, бытующих преимущественно в устной разговорной речи и трудно добываемых в печатных текстах; Сергей Ефимович Крючков: читал нам спецкурс по трудным случаям орфографии. Живой, смешливый, нередко признавался: «Вы думаете, я все это помню? А телефон дома без конца: «Как это пишется? А это...?». Так у меня всегда мой словарь под рукой». Лекция могла начаться вроде бы беззаботно-весело: «Опять я с этим чертом в «Крокодил» попал!».

Николай Николаевич Прокопович... С ним затруднены контакты: он болен, а я всё (благополучно и неблагополучно) рожаю дочерей своих (всего-то две). Затруднены научные контакты, но, помню, на крылечке дачи мы разбираемся с его пометой на полях моей работы: «Хорошо! Развернуть!» он своей заботливой жене, которая сейчас у примуса: «Понимаешь, Муся, не вытанцовывается у нас тут один момент». От этого по-человечески теплого, доверительного «не вытанцовывается» что-то затрепетало в моей душе и осталось на всю жизнь. И не оно ли согревает меня, помогает мне в общении с детьми, друзьями, коллегами, студентами, а сейчас - с однопалатницами в больнице, с врачами: гневный выговор Нонны Петровны Шахновской, заведующей отделением, за легкомысленное отношение к недугу, сияющие глаза лечащего доктора: «Помните, Вас спасли Ваши дети, родной кровью спасли!». Вот тебе и «не вытанцовывается»...

По окончании института мы получили рекомендацию в аспирантуру, подписали распределения на работу и разумное распоряжение ректора, Дмитрия Алексеевича Поликарпова, искренне (за требовательность и воспитанную в нас дисциплину) любимого нами. Суть распоряжения: «Не дело пересаживаться со студенческой скамьи сразу, не познакомившись со школой, на скамью научного работника». Рекомендацией в аспирантуру было предложено воспользоваться через год. Конечно, не все согласились последовать из Москвы в деревню. Но мы, провинциалы, дисциплинированно отправились «узнавать школу». Так я оказалась в пос. Волот Новгородской области в роли учителя русского языка и литературы в 5-ом, 8-ом, 9-ом, 10-ом классах, а в десятом еще и классным руководителем. Мне - 21 год, некоторым ученикам больше. Но не это было страшно: с 10-ым классом в конце концов сложилась трудная, но искренняя дружба. Через год они нашли меня в аспирантуре, и мы до сих пор переписываемся, иногда встречаемся в Великом Новгороде. А вот с 5-ым... Директор школы и его жена - опытный учитель - быстро поняли, что «мы этого не проходили», и деликатно, без выговоров и нареканий, мне дали вечерников и еще один 8-ой вместо «горя моего» - 5-го... Как же я была благодарна!